|
Рассказы
Смех без правил
Похождения
Фантастика
Города и люди
Крупный юмор
| |
Подраздел: Контрасты Венесуэлы
Часть 4
опубликовано: 16.03.2011
Ингрид
 О прекрасные тенистые улочки Каракоса! Я брел по Абрикосовой, свернул на Виноградную, и по Папайской улице прошел я не спеша.
Она сидела в тени каменой стены и стучала молоточком, создавая из кусочков металла и тонких полосок кожи, неповторимые произведения искусства. Была она чернее ночи, кудрявее овцы и прекраснее Вирсавии.
Весь ее вид излучал свободу от человеческих предрассудков и условностей. Звали ее Ингрид. Она, прекрасно говорила по-английски, и как ни странно была из хорошего дома, с хорошей родословной. Ингрид закончила исторический факультет, но предпочла сомнительным прелестям сытой благополучной буржуазной жизни, непредсказуемую свободу улиц.
— Ты очень близок к Богу. Но у тебя проблемы с твоим сыном! – сказала она, когда я из любопытства присел чтобы получше рассмотреть диковинные поделки. Она была светлой колдуньей и попала в точку. Я добрых два часа провел возле ее уличной мастерской, зачарованный процессом созидания. Ингрид обстоятельно по полочкам разложила мне мое прошлое и будущее, дала множество рекомендаций, как не пропасть в этом мире. Подарила кучу амулетов, которые принесут мне счастье.
— У меня есть друг, – сказала Ингрид, – Он тоже раньше был журналистом. Он может рассказать тебе очень много интересного об обратной, темной жизни Каракоса. Он может проводить тебя в самые криминальные районы. Познакомить с бандитами. С ним тебе будет безопасно. Если хочешь – приходи вечером, я тебя с ним познакомлю. Это очень интересный собеседник!
Я очень хотел узнать хоть немного, хоть чуть-чуть, о темной стороне жизни Каракоса, посидеть за стаканом рома с бандитами Каракоса. А то у меня все больше светлая, да светлая сторона жизни Венесуэльской столицы преследует. Аж тошно становится от такого светлого доброго начала, когда вспоминаешь ежедневне криминальные сводки из Российской столицы. Ингрид не обманула меня. Более интересного собеседника я не встречал уже много лет. Прямо венесуэльский Вольтер какой-то! Его стремительный водопад мысли меня напрочь сразил! В результате нашей короткой встречи в моей бороде, на моей голове, в паху и в других волосистых местах, значительно прибавилось седых волос.
Ужин с сюрпризом
 В очередной раз я проходил мимо Ингрид, с мешком сувениров, купленных мною на площади Венесуэла. Завидев меня, она приветливо и призывно стала махать мне руками, словно матрос-сигнальщик «Титаника».
— Сейчас приедет мой друг, Карлос. Я тебе про него рассказывала. Друг Ингрид, кряжистый мужик с пегой оппортунистической бородкой, по имени Карлос, подкатил к месту встречи на скутере. Он был энергичен, бодр, свеж и в шлеме. Я поначалу не распознал ботанической природы его необычайно бодрости.
— Ола! Ола! Россия? – восклицал он, энергично пританцовывая, как зайчик в рекламе «энерджайзера», с радостью, крепко, словно эспандер, пожимая мне руку, – Москува! Мир! Дружба! Вива!
Мы решили сначала пойти в бар возле моего отеля, посидеть, покалякать о темной, обратной стороне жизни Венесуэлы.
— Только ты знаешь, я очень жрать хочу:. – смущенно сказал Карлос (он, кстати, так и сказал – guzzle – жрать!)
Это было очень даже кстати. Дело в том, что я сам только что вышел из ресторана в старой части города Эль Сентро, где предавался пороку чревоугодия. Я переоценил свой аппетит и не доел огромную порцию «паррилья-криолья» – печеной на углях говядины. Я рачительно попросил официанта упаковать мне ее собой. Теперь у меня появилась прекрасная возможность поделиться куском с ближним своим.
— Будешь «паррилью-криолью»? Она еще горячая. – предложил я, умиляясь своему человеколюбию.
— О! «Парриью-креолью»? С радостью! – восторженно воскликнул Карлос, словно сбылась его заветная мечта. Наша беседа о темных сторонах жизни Каракоса продолжилась на ступеньках каменной лестницы, неподалеку от моего отеля. Карлос разложил перед собой пластиковую коробку с деликатесом, и стал уминать говядину, преувеличенно аппетитно чавкая.
— Бандитизма у нас в самом деле много. Но это от отчаяния и безысходности. Чавес – му...к. Он ведет страну к войне! – вел он светскую застольную беседу, руками разрывая мясо.
— Но ведь он помогает беднякам! – вступился я за, ставшего мне уже родным, Уго Чавеса.
— А вот это он зря делает. Вот я получаю от правительства, как бедняк, 100 баксов. Ну и скажи, зачем мне работать? На бухало и сигареты мне хватает. А жрачку я получаю в виде дополнительного пайка: крупа, масло, мясо. Он ведь покупает нас, дармовой жрачкой. Это, по-твоему, забота?
Это обман! Ему нужна наша поддержка, сегодня, сейчас. Лучше бы он, шитхэд, жизнь нашу наладил, дома беднякам построил. Дал возможность зарабатывать! А эти подачки – унизительны. Чавес сидит на нашей общей нефти! И мы имеем право на долю!
Меня поразила политическая конструктивнсть экономической доктрины моего собеседника. Но тогда я еще не знал, на что способен беднейший венесуэльский электорат.
Вот – новый поворот!
 — Очень вкусно! – сказал Карлос, завершив трапезу, сладко и громко отрыгнув, отчего с ближайшего куста испуганно взлетела сойка.
— Просто прелесть! – повторил он, поцыкал зубом, убирая изо рта остатки «паррилья-криолья». Потом отложил пустую коробку в сторону, на ступеньки, аккуратно вытер губы и руки платком, встал и, деловито достав из-за спины огромный, сантиметров 20 длиной, нож, приставил мне его к горлу, вынудив меня задрать голову. Я сначала даже не понял, что происходит: отчего наши политические дебаты стремительно перешли в новую, острую, динамичную фазу-экшен? Давно я не испытывал подобного отвратительного чувства: острый металл противно давил на кадык. Одно неосторожное движение – и натянутая кожа на шее разойдется. Я не могу сказать, что вся жизнь пронеслась в моем мозгу, но мать я вспомнил. Несколько раз.
— Пикнешь – убью! – свирепо прохрипел, еще недавно дружелюбный, горе-журналист, дыхнув мне в лицо духом великодушно и безвозмездно дарованной мною «паррилья-криольи».
Глаза его округлились, налились кровью от злобы, рот, обрамленный бурыми волосами бороды, исказила очень кривая усмешка злодея, каковую безуспешно добиваются у актеров в криминальных сериалах многие режиссеры. Затем Карлос, выхватил у меня из рук пакет, полный замечательных подарков для моих близких, повернулся и рванул вниз по лестнице, в сторону метро Белло Кампо. Ах, как я вознегодовал! Неблагодарная свинья! Я с добрым сердцем покормил этого чертенка, а он мне мачете тычет в лицо! Да еще сумку с подарками забрал! Я вскочил, едва только он убрал нож, и заорал диким, нечеловеческим голосом: «Держи вора! Пожар! Вперед! В атаку!»
К сожалению, из этических соображений я не могу привести всего набора лозунгов, которыми я сопровождал погоню. Я бежал за лиходеем Карлсом, словно укушенный в попу бладхаунд, твердо решив покарать его за неблагодарность. Я уже не думал о ноже, но только о сладостном миге возмездия и о своей сумке. Охранники в белоснежных рубашках, стоявшие возле моего отеля, рванули вместе со мной за убегающим венесуэльцем. Карлосу мешала бежать моя сумка. Кроме того, маневренность этого позора венесуэльской нации оставляла желать лучшего, поскольку тот, видимо нанюхался некачественного, левого кокса, оттого бежал, путаясь в собственных ногах. Кто-то ловко подставил ему ножку, и мерзкий похититель сумок со всего маху рухнул на асфальт.
Я, как Марадонна, с разгона дал ему крепкого тумака ногой в пах, с тем, чтобы навсегда лишить его возможности воспроизводить себе подобных. Подбежавшие охранники схватили незадачливого эксперта венесуэльских трущоб и скрутили его. Карлос, сдерживаемый крепкими парнями, что-то гневное бросал мне в лицо. Я слышал в его крике нелепые отголоски некой классовой ненависти. Хотя за что ему было сердиться на меня: «паррилью-криолью» мою он же съел на халяву? По странному совпадению, его повергли на венесуэльскую землю, как раз возле того места, где сидела добрая колдунья Ингрид. Она была свидетельницей фиаско своего друга.
— Что-то я не понял, Ингрид. – сказал я ей с укоризной, – Что это было? Как ты можешь объяснить вызывающее поведение твоего друга?
— Я сама поражена, – изумленно пожала плечами чаровница, – Впервые его таким вижу. Обкурился, наверное. Чудеса какие-то!
Перед тем, как пойти на незабываемый «ужин» с несносным гурманом Карлосом, я успел сфотографировать его вместе с Ингрид. Я публикую эту фотографию, не для срама его, но для того, чтобы вы, друзья, не ужинали больше с этим неблагодарным человеком. Пусть-ка походит голодный пару дней, чтоб знал, как нож мне к горлу подставлять. Хотя, спасибо, тебе Карлос, что не зарезал! Я буквально перед этим, утром посетил церковь, и было бы несправедливо после этого сразу умереть в мучениях на улице Каракоса, к тому же во время Пасхи. Не наказывайте его, господин Чавес, не надо.
Я уверен, что он уже осознал всю глубину своего падения. И, наверняка, уже нашел себе способ искупить грехи изнурительным трудом на стройках социализма. Моя командировка благополучно подошла к концу, а я (Какой кошмар!) так и не примерил формы национальной гвардии Венесуэлы, чтобы ощутить себя в шкуре военнослужащего! Я решил ослушаться сержанта военной академии из Фуэрте Тьене и выйти в свет в настоящим гвардейцем. Тем более, что мой путь в свет лежал через аэропорт: домой, в Москву, в Москву! Ах! Друзья! Послушайте меня, опытного бродяги: никогда, слышите, никогда не пренебрегайте советами венесуэльских сержантов! Не надевайте в Кракосе форму национальной гвардии Венесуэлы!
далее
|
|
