|
Рассказы
Смех без правил
Похождения
Фантастика
Города и люди
Крупный юмор
| |
Подраздел: Алкоголь
Трезвенник
опубликовано: 01.09.2011
 Всё началось от рентгена. Если у вас болит зуб и вам надо взять карточку к стоматологу, то надо обязательно проверить лёгкие. Пройти флюорографию и рентген, да бог с ним, но через три дня вызывают в больницу к терапевту.
– Сидоров.
– Сидоров.
– Удивительно, что вы живы.
– В чём дело?
– Пьёшь?
– Конечно.
– Ваша печень скоро протечёт в колени. У вас цероз печени обширной формы, процесс идёт, боли чувствуете?
– Где?
– Около живота.
– Иногда колит.
– Где?
– Где то внутри, не понятно.
– Так, так, всё ясно, приехали.
– Так вот, Сидоров, если хочешь жить, принимай эти лекарства и не вздумай потреблять спиртное. Запомни, ещё пол стакана и тебе хана. В крайнем случае, на полгода забудь о спиртном, понятно?
– Понятно.
И началось. Я живу в пятиэтажке на втором этаже, там имеется двор на четыре таких же здания, и вот я стал настоящим гадким утёнком на собственном дворе. Как только перестал пить, сначала среагировала моя жена. На третий день, спрашивает.
– Что с тобой, Жорик.
– Ничего, а что, побрился, прилично оделся, нельзя что ли?
– Какой-то ты странный стал, – говорит, – сам на себя не похож, что за пилюли глотаешь? Прихватил что ли?
– Да прихватил, – говорю, – цироз печени.
Пошёл за сигаретами, мужики на дворе сидят, кучками глаза вылупили.
– Куда это ты, нафуфыренный Жорик?
– Да в магазин.
– Ну, понятно, ждём.
Иду с магазина, сорок глаз провожает со всех беседок на дворе. Я сам не свой, никогда не замечал, что соседних домах живут так много мужиков. Иду, голова кружиться, один кричит.
– Эй, Жора, что мимо проходишь, охренел что ли, – говорит, – ты не как пустой с магазина идёшь.
– Мне нельзя, я болею.
Наконец я дошёл до подъезда, думаю, слава богу, не упал. Прошёл день, я из дома нос не показываю, кричу жене.
– Если кто будет звать, меня дома нету.
– Ты что, Жорик, больной что ли? Да на дворе знают, что ты дома, они даже знают, сколько раз наша кошка выходит в день.
Ну чёрт, думаю, нет, чтобы где нибудь устроились на работу, дармоеды, целый день сидят во дворе и только думают как сообразить. И находят черти к вечеру, начинается пение. Вот блин, не уж то я тоже так пел, это же не пение, а рычание простуженного кабана.
На четвёртый день, жинка кое-как отбивалась, мол, он болеет не выйдет, мол, идите на фиг, он бросил пить. Как кто-то стучит, я ныряю в ванну, некоторые уже начали угрожать. Мол, пусть себе не устраивает умника, пусть выходит, а то окна переломаем. Не сидеть же мне полгода в четырёх стенах, я на шестой день, вышел поутру, думаю, пройду, прогуляюсь, не тут-то было. Выходи хоть в пять утра, мужики уже в беседках, увидели меня и поехали.
– Ты чё, мужик, комедию ломаешь, я на позапрошлой неделе тебе наливал, забыл что ли, – кричит один.
– Жинкины детские вздумал сэкономить козёл, а мы то делились, не жалели, – кричит другой.
– Ах ты, гад, трезвенником стал, да. В интеллигенты мечешься. Не выйдет, мозги зашибу, – орет другой.
И весь двор окружил меня, кулаки торчат, тут жинка с окна заметила выбежала, такую истерику закатила, что бедные забыли, что не похмелились, после её визга не стали бить, но комплименты были.
– Да у него крыша съехала.
– Да он упал в натуре.
– Ты, придурок, будешь тут устраивать трезвую морду, рога по обламаем – кричит пятый.
– Этот наглец ещё прилично кушать захочет, да с бабой переспать, обнаглел вообще, – орёт другой.
– Смотри, на кого стал похож этот дурак, смотри, от него кремом прёт, хелдор шолдорсом завонял, вонючка, – кричит кто то.
– Ты, если не уберёшь свою трезвую рожу со двора, плохо будет, трезвенник хренов.
Наконец дошел до подъезда, бегом нырнул в хату. Только зашли домой жинка начала наезжать на меня.
– Ты что, кретин, из меня посмешище делаешь на фиг. Да подруги стали обходить меня, зараза. Все мужики, как мужики, а ты как идиот ходишь по дому, нос задрал выше потолка, умным стал на фиг, почему брюки не глаженные, почему сорочка грязная. Да ты обалдел на фиг, что ты мне жизнь ломаешь блин, я к Петрову уйду на фиг, хоть по пять капель выпью, посижу, на фиг.
Захлопнула дверь и ушла к Петрову.
Вышел я на балкон с другой стороны, слава богу, обширное шоссе, знакомых мужиков нет, тут и люди проходят по тротуару и им до бени фени, ты пьян или трезв. На ветке рядом стоит птичка, поёт, заливается. Странно, мне уже сорок, а первый раз вижу, что такая маленькая птичка, может так громко петь и цветная она, упаси господь. Воздух чистый и пчёлы жужжат. Цвели странно белыми цветочками вишни и люди нормально ходят, не шатаясь, словно я на другой планете. Нет, думаю, здесь что то не так, это не Россия, я точно забелел, здесь не то, что цероз печени, а горячкой пахнет, только не белой, а зелёной, золотистой, оранжевой, какой то нет и я мигом дунул к врачу через балкон конечно.
– Доктор, со мной совсем худо, я себя не узнаю, помогите.
– Как фамилия?
– Ну, Сидоров я, помнишь неделю тому назад.
– Невероятно.
– Что невероятно, доктор?
– Так я же вчера тебя вскрывал. Сегодня тебя должны похоронить, Сидоров, пить будешь?
– Вы же мне запретили.
– Выпьем, разберёмся.
Выпили.
– Так-так, всё понятно. Ты Сидоров А, или Сидоров Б, – спрашивает.
– Я Сидоров Б, – отвечаю.
– А, ну да тут маленькая заминка, так так все нормально мужик у тебя, только начинается язва желудка. Как минимум полгода протянешь, гуляй смело. На, выпей, чистый, медицинский, не бойся.
– Ничего себе, не бойся, меня чуть не убили, чёрт побери, доктор, – а ты не бойся, долей, мать моя.
И добавил я по дороге аж три бара обошёл, пивка не жалел. Но до дому добрался и, боже мой, родимый двор, всё на местах, мужики улыбаются широтой восемнадцать на двадцать четыре. Слёзы на глазах от радости у меня, два пузыря белого в руках, встретили как мама родная, и я аж расплакался. Чёрт, надо же, чуть не сорвался, вот оно жизнь, вот она моё болото.
И запели мы.
Эх, мороз, мороз.
А что на улице весна, нам до лампочки.
|
|
