|
Рассказы
Смех без правил
Похождения
Фантастика
Города и люди
Крупный юмор
| |
Подраздел: Алкоголь
Меченый
опубликовано: 05.03.2012
 Работал я маляром по найму на очень большой свиноферме. На такой большой, что каждый день на носилках выносили больше тридцати дохлых поросят и ни у кого я не замечал признаков горечи. Выносили шутя, с улыбкой. Я такой же не безгрешный, как и все, подумал, почему бы не сообразить поросенка. Все равно дохнут подряд. Выбрал хорошенького и напоил самогоном. То есть, всю мою порцию на этот день, а это пол литра, смешал с кормом и отдал этому избранному. Через пятнадцать минут наступил отрубон. Я пометил его на лбу краской.
Скоро пришли носильщики и подобрали дохлых на свалку и, естественно, меченного тоже, он валялся хуже дохлого. После я потихоньку отделил его из трупов братьев своих и – в мешок. В этот день я работу закончил досрочно. Быстро отчалил с мешком. Еще по дороге домой меченный начал потихоньку очухиваться. Устроил я его неплохо, но вот этот-то поросенок и стал настоящим проклятием на мою голову. Я об этом и рассказываю эту историю. Может показаться, что я раскаиваюсь от того, что свистнул там поросенка. Отнюдь, нет. В наши дни воровать престижно, даже похвально потому что живем – достаем. Доставать не будем – с голоду подохнем. Никто ничего не даст – так принято. Не верь, не бойся, не проси. Нет, дело не в этом. Это все исправимо. Есть вещи на много хуже. Не стал кушать-то поросенок мой. Дело в том, что я жинке соврал, мол поросенка дали мне в счет зарплаты. Она поверила, потому что в наши дни в счет зарплаты можно получать что угодно: шифер, доски, лодки, палатки, гвозди, конфеты, брюки, колготки. Вон сосед в счет зарплаты получил целый мешок сосок, да обыкновенных детских сосок. Я спрашиваю:
– На что это тебе, Коля?
– Не знаю, – говорит, – а мы только соски выпускаем.
– Теперь что, голодный будешь, их есть станешь?
– Их не едят, их сосут, – жена кричит на меня:
– Ты, недоумок, наверно больного выбрал.
– Да нет, – говорю, – самый бодрый был, самый шустрый.
– Ты, – говорит, – всю зарплату испортил. Принес негодного поросенка.
Пришлось выложить все, как есть. Она, недолго подумав, говорит:
– В таком случае он от похмелья болеет, надо похмелись его.
– Ты что, Маша, это же свинья, какое похмелье.
– Сам ты свинья, – говорит, – раз не понимаешь.
Смешала двести граммов – самогона с кормом и вот чудо, поросенок стал охотно есть. Но это чудо мне дорого обошлось. И так скудные запасы самогона идут на приобретение кормов, то на похмелье свиньи проклятой. Да-да. Пока не нальешь, убей, кушать не будет. Я кричу:
– Маша, прекрати, налей мне. Я не могу без водки.
– А какой толк тебе наливать, – говорит, – этого-то забьем, на зиму мясо будет, а от тебя чего будет? Зарплату не получаешь. Продукты не носишь. На хрена тебе наливать-то, бестолковый.
Ну, дурак же я, думаю, наделал делов на свою голову. На кой черт я притащил этого пьяницу, черт побери. Захожу убирать в сарае, где мы его держим, этого ненормального. Стоит. Глаза красные. Весь растрепанный, грязный. Прет самогоном. Противный такой. Но свинья самая настоящая, как есть. Так и хочется заехать лопатой по башке, но боюсь, Маша меня запустит на мясо не дожидая зимы.
Недавно пришел я с работы. Тут шум-гам, боже мой. Меченый орет на всю катушку. Ломает перегородки.
– Что это такое? – спрашиваю.
– А самогон кончился, – отвечает Маша.
– Не успела выгнать, сбегай к Варваре, пусть пол литра займет.
Я иду, думаю, вот черт, из-за этой свиньи тащись на край села. Думаю, на хрена тебе эта водка, живи ты спокойно, сволочь. Тебя кормят, ухаживают. Что тебе еще надо? Обязательно надо налакаться, но свинья. Прихожу к Варваре Петровне:
– Варвара, займи бутылку, Маша выгонит, отдаст. Она удивляется:
– Ты-то вроде бросил пить, – говорит, – опять начал?
– Да нет, – говорю, – не для меня, а для свиньи просим, а то буянит, успокоить надо.
Она посмотрела на меня подозрительно. Идет за бутылкой, и слышно, ворчит под нос:
– Вот тебе и бросил, болван. Как был свиньей, так и остался свинья.
Все это было бы терпимо, если бы не поведение моей жены. Я никак не могу понять, как же она за кусок мяса поросячьего терпит этого пьяницу. Жалеет, понимает его. Странные наши женщины. Терпеливые до потери сознания. Отмученные.
Насмотрелся я на эту муру. Противно стало мне до боли: эта водка и самогон. И пьющие и непьющие. И ушел я, ушел далеко. Возвращаюсь редко, и то по праздникам. ВСЁ.
Владимир
|
|
